Экзамен жизни сдал я на "отлично"
всего добился, многого достиг,
но к многолюдным улицам столичным
за столько лет всё так и не привык.
В людском потоке наравне со всеми
куда-то торопясь, бегу опять,
и не спасают даже воскресенья:
здесь просто невозможно не бежать.
А далеко на севере России
встаёт к станку под заводской гудок
такой родной, уютный и красивый,
спокойный мой рабочий городок.
Там некуда бежать – всё очень близко,
народ суровей с виду, но добрей,
и выцветшее небо низко-низко
лежит на кронах старых тополей.
Я не слабак, но вам открою карты:
бывает трудно, как тут ни крепись,
и я во сне беру билет плацкартный,
чтоб ехать к маме с папой в Новодвинск.
Под разговоры долгие в плацкарте
я будто снова еду в Новодвинск...
Уехал в мегаполис за успехом –
там больше шансов, что уж говорить,
но снится мне ночами: я приехал –
в Двинские волны руки опустить.
И солнце мне лучи кладёт на плечи –
не обжигая, а благословя,
чтоб мне потом везде шагалось легче,
мне дарит силы родина моя.
И вот однажды, кажется, в субботу –
не нужен повод, просто выходной –
мой Новодвинск, я первым самолётом
лечу к тебе... Мне хочется – домой...
И я не раз к тебе ещё приеду,
ты не стесняйся сниться мне – зови;
мы будем вместе праздновать победы,
и признаваться в дружбе и любви.
Я не слабак, но вам открою карты:
бывает трудно, как тут ни крепись,
и я во сне беру билет плацкартный,
чтоб ехать к маме с папой в Новодвинск.
Под разговоры долгие в плацкарте
я будто снова еду в Новодвинск...
Все поднимают за тебя бокал
Все поднимают за тебя бокал
и дружно поздравляют с днём рожденья,
желая, чтоб всё то, что ты искал –
сбылось!
[А не болело наважденьем
несбыточным, а времени чуть-чуть
осталось: продуктивных лет так двадцать,
и, наконец-то, хочется вздохнуть,
и, наконец-то, жизнью – наслаждаться.
Все эти годы лез куда-то вверх –
карабкаясь к успеху, рвал и жилы,
и сердце, и надежды, но успех –
за горизонтом так же, и – не жил, и –
по факту – не познал, что значит – жизнь
с любимой очень женщиной – той самой!]
Лишь по спине похлопает – "Держись!" –
всё понимая, друг надёжный самый...
И близкие – ни денег, ни побед
давно уж не желают, понимая:
всё есть давно, вот только счастья – нет,
и лишь любви большой-большой желают.
И грустный праздник стал ещё грустней,
когда себя обманывать не надо:
все эти годы – думаешь о ней
в своей вип-зоне филиала ада.
Ангелом, всегда я был твоим ангелом
Ангелом, всегда я был твоим ангелом –
день и ночь служил тебе, словно пёс,
а когда ты вдруг срывалась и падала,
каждый раз, когда с вершин своих падала –
я ловил и на руках тебя нёс.
На руках тебя, любимую, нёс...
Ангелом, я был твоим личным ангелом,
но не спас тебя однажды, прости:
я любил, но чем страшнее ты падала,
чем сильней и чем больнее ты падала,
тем тебя я мог подольше нести.
На руках тебя по жизни нести...
Ангелом твоим считался – хранителем,
чтоб всегда стоять за правым плечом,
но хотел в твоих глазах победителем
быть всегда, лишь только сам победителем,
но не стал... А стал твоим палачом...
Ангел твой тебе же стал – палачом.
Ангелом, я был твоим личным ангелом,
но не спас тебя однажды, прости:
я любил, но чем страшнее ты падала,
чем сильней и чем больнее ты падала,
тем тебя я мог подольше нести.
На руках тебя по жизни нести...
Не выходи из комнаты
Не выходи из комнаты –
китайский вирус
страшный, почти инкогнито
разит на вынос.
Сколько ни учит прошлое –
никто не верит.
Нас ничего хорошего
не ждёт за дверью.
Если чихнёшь на улице,
повяжут сразу,
не выходи, будь умницей –
игнорь заразу.
Не выходи, пожалуйста –
там вирус страшный.
Злись, негодуй и жалуйся –
ему не важно.
Шторы – смотри – задёрнуты,
ложись поближе.
Только, прошу, из комнаты
не выходи же.
Стирал из памяти номера
Стирал из памяти номера –
счищал из самых последних сил,
от пустоты этой – умирал,
и по ночам то скулил, то выл...
Жена привычно толкнула в бок:
"Опять кошмар? Ничего, я здесь..."
Ты б никогда ей сказать не смог –
она тот самый кошмар и есть.
Женился – будто такой пустяк:
так долго вместе – пора и в ЗАГС.
Другая женщина просто так
с двумя брильянтами синих глаз
пленила сердце, покой украв –
равна и норовом, и умом,
и может был ты не так уж прав,
когда не с ней начал строить дом.
Тогда семью сохранить решил,
мол, увлеченье – перешагну...
И забывал из последних сил
все двадцать лет – лишь её одну.
Стирал из памяти номера,
прикосновения – как тату
сдирал, выбеливал... Умирал,
взывал о помощи в пустоту...
А она была крепка, как весенний наст
А она была
крепка, как весенний наст –
по нему медведь
– и тот мог ходить пешком,
та, которая
не-бросит-и-не-предаст,
и коня из дома
выведет босиком.
Да гори б он
синим пламенем – этот дом,
только жалко очень
котика и коня,
она всех спасёт, конечно,
но дело в том,
что не видно в этом доме
в дыму – меня.
А и я сегодня
шёл по ней, как всегда,
думал – по колено
максимум глубины,
а шагнул – по пояс,
и не достать до дна,
и виню – её
(не вижу своей вины).
Так, не зная броду,
ломимся напролом –
по сугробам, лужам, омутам
("Не нырять!"),
а потом скулим обиженные –
облом,
всё не так пошло –
обидно же, сукаблять…
Конец ознакомительного фрагмента
